Москва — город не для бизнеса и не для жизни.
Анализ рейтингов

Говоря о перспективах развития Москвы, отечественные эксперты часто ссылаются на международные рейтинги глобальных городов. Последнее время в них все чаще стала фигурировать российская столица. При этом концептуальная составляющая рейтингов и способы их расчета, как правило, остаются за кадром, хотя в них содержится ключ к пониманию того, как в зарубежной урбанистике формируется идеальный архетип современного города.

В индексе глобальных городов The Urban Elite, опубликованном журналом Foreign Policy совместно с агентством A.T. Kearney и Chicago Council on Global Affairs в 2010 году, Москва заняла итоговое 25-е место из 65 (на 6 пунктов ниже, чем в аналогичном индексе за 2008 год), опередив Барселону, Дубай, Рим, Амстердам, Мехико и др. Чем выше значение индекса, тем более управляемым и запланированным признается достигнутый городом уровень развития и мирового влияния. Чем ниже его позиция, тем более узкой считается сфера влияния города на состояние дел в мире и тем более «провинциальным» он признается. Для расчета индекса используется пять параметров:

— уровень деловой активности, или степень развития бизнеса и характеристика состояния рынка (количество штаб-квартир компаний, входящих в список 500 крупнейших компаний мира (Fortune Global 500), размеры фондовых и товарных рынков; количество предлагаемых бизнес-услуг, объемы внешней торговли и грузопотоков, проходящих через город, количество отраслевых и экономических конференций, которые проходят в городе);

— человеческий капитал, или степень привлекательности города различных групп людей с учетом их образования и способностей;

— информационный обмен, или скорость распространения мировых новостей в городе и скорость распространения городских новостей в мире;

— культурный уровень, или разнообразие культурной жизни и привлекательность города для гостей;

— политический вес, или степень влияния города на мировую политику и уровень участия в международной политической коммуникации (число иностранных посольств, консульств и представительств международных организаций, количество международных конференций, проводимых в городе, количество политологических институтов мирового значения (по цитируемости публикаций), оценка участия города в международной политической сфере через институт городов-побратимов, проекты в области международного сотрудничества, поощрение международной деятельности учреждений и неправительственных организаций и т. д.).

Сам факт вторичного попадания Москвы в индекс глобальных городов говорит о бесспорности ее статуса в качестве одного из влиятельных центров мирового развития. Ключевой фактор попадания Москвы в верхнюю половину итоговой таблицы — ее культурный потенциал. Согласно индексу по уровню культуры Москва не уступает лидеру сводного рейтинга Нью-Йорку. А вот по уровню деловой активности российская столица сильно отстает от первой двадцатки рейтинга (исключая Вашингтон, Бостон и Буэнос-Айрес). Наиболее «провальным» для Москвы стал критерий информационного обмена. Из опередивших ее в сводном рейтинге городов только Шанхай и Пекин обладают столь же низкой оценкой их информационной открытости и вовлеченности в общемировой новостной процесс. Что касается политического влияния российской столицы и ее человеческого капитала, то эти показатели также несравнимы с лидерами рейтинга.

При этом из 24 глобальных городов, оказавшихся в рейтинге выше Москвы, только 8 городов: Нью-Йорк, Лондон, Токио, Париж, Чикаго, Лос-Анджелес, Бостон и Буэнос-Айрес — богаче российской столицы (по ВВП на душу населения на 2009 год). Остальные 15 опередивших Москву городов (в том числе Гонконг, Сингапур, Сидней, Сеул, Брюссель, Сан-Франциско и Вашингтон) отстают от нее по уровню ВВП, однако все они используют имеющийся в их распоряжении финансовый, политический, социальный, информационный и культурный капитал значительно эффективнее.

В другом авторитетном исследовании глобальных городов The Wealth Report, представленном компанией Knight Frank в 2011 году, Москва заняла 16-е место из 40. Российская столица оставила позади Цюрих, Мюнхен, Тайпей, Сан-Паулу, Буэнос-Айрес, Стамбул, Милан, Бостон и Майами и подняла свой рейтинг на 8 позиций по сравнению с 2008 годом.

Задача исследования Knight Frank — выявить самые влиятельные центры мирового развития, наиболее привлекательные с точки зрения инвестиционного климата. При составлении рейтинга учитываются следующие группы параметров:

— экономическая активность;

— политическое влияние;

— качество жизни;

— интеллектуальный авторитет.

Ни по одному из четырех примененных к выборке сводных критериев Москва не вошла в десятку лидеров. Она заняла 16-е место по экономической активности, 31-е — по политическому влиянию, 19-е — по качеству жизни, 21-е — по уровню интеллектуального авторитета. Интересно, что по результатам экспертного опроса, дополняющего это исследование, Москва обладает потенциалом для того, чтобы в десятилетней перспективе стать одним из ключевых центров мирового развития. Эксперты прогнозируют, что в 2020 году российская столица займет 10-е место в рейтинге глобальных городов, причем положительная оценка ее перспектив укрепилась по сравнению с результатом аналогичного опроса в прошлом году.

В 2010 году Москва была впервые включена в рейтинг Cities of Opportunity PriceWaterhouseCoopers и заняла в нем 21-е место из 26. Этот рейтинг призван выявить «города возможностей» среди центров мирового бизнеса, финансов и культуры. Согласно рабочей гипотезе, это города с хорошо развитой экономикой, прогрессивной системой принятия решений и дальновидной программой действий, которые в долгосрочной перспективе являются более благоприятными и бизнеса, и для горожан. Расчет позиции городов в рейтинге производится по 10 комплексным параметрам:

— интеллектуальный капитал и инновации;

— технологический потенциал;

— транспорт и инфраструктура;

— здравоохранение, безопасность и охрана правопорядка;

— устойчивость развития;

— общее состояние экономики; — легкость ведения бизнеса;

— затраты;

— демографические показатели и приспособленность для жизни;

— активы, связанные со стилем жизни.

Среди 26 крупнейших городов мира Москва заняла 21-е место, оставив позади Сантьяго, Стамбул, Сан-Паулу, Йоханнесбург и Мумбай. Единственный параметр, по которому Москва вошла в десятку лидеров (на 10 месте), — это активы, связанные со стилем жизни. Причем ключевой фактор столь высокой оценки Москвы — площадь зеленых насаждений, по которой российская столица находится на втором месте после Стокгольма. Москва в «середняках» по ряду параметров, а именно: по технологической готовности (14-е место), транспорту и инфраструктуре (16-е), интеллектуальному капиталу и инновациям (17-е), технологическому потенциалу (17-е), общему состоянию экономики (18-е). Провальными для Москвы стали такие параметры, как затраты (24-е место), легкость ведения бизнеса (25-е), устойчивость развития (25-е), здравоохранение, безопасность и охрана правопорядка (последнее, 26-е место), демографические показатели и приспособленность для жизни (также последнее место).

Характерно, что в трех представленных выше рейтингах глобальных городов лидирует Нью-Йорк. Этот результат не случаен: все эти авторитетные рейтинги связывает общая базовая концепция современного урбанистического развития крупных мегаполисов. И Нью-Йорк сегодня воспринимается как архетип глобального города как такового. Собрав воедино все критерии, по которым составляется рейтинг, можно получить условную модель идеального «города возможностей», к которой из реально существующих городов пока ближе всего оказывается Нью-Йорк.

«Город возможностей» обладает способностью привлекать и удерживать талантливых людей, умеет производить новые знания и переводить их в востребованные технологии, а технологии — в конкурентоспособный бизнес. В нем опережающими темпами развиваются цифровая экономика и коммуникации через интернет, как в Нью-Йорке и Сеуле; он обладает разветвленной, доступной и эффективной транспортной сетью и быстро адаптирующейся к потребностям горожан инфраструктурой, как Париж, Чикаго и (снова) Нью-Йорк. Жители города чувствуют себя в безопасности, в нем хорошо развито здравоохранение и налажен качественный уход за пожилыми людьми, существует множество возможностей для самовыражения, как в Стокгольме и Торонто. Чистота и экологичность — часть стратегии его функционирования, которая реализуется в соответствии с концепцией устойчивого развития, как в Берлине и Сиднее. Город обладает развитой экономикой, привлекательной для иностранного капитала с точки зрения возможных доходов и рисков, как Лондон и Париж. Он прекрасно приспособлен для создания и ведения бизнеса, разнообразен с точки зрения форм занятости и открыт для транснационального бизнеса, как Гонконг и Сингапур. В нем установлен благоприятный для деловой и личной жизни баланс цен, как в Хьюстоне и Лос-Анджелесе, и налажен комфортный быт, как в Стокгольме и Сиднее. Город «дышит культурой», предлагает множество доступных развлечений на любой вкус и пользуется большой популярностью у туристов, как Нью-Йорк, Париж и Лондон.

Замечу в скобках, что в реальных условиях концепции города для бизнеса и города для жизни, как правило, не совпадают. «Города возможностей» достаточно редко попадают в лидеры рейтингов «городов для жизни», среди которых наиболее известны два: компании Mercer и журнала The Economist. Одна из причин в том, что отбор «городов для жизни» опирается на параметры, принадлежащие другой плоскости урбанистического развития. В ее основе - критерий «качества жизни» со сложной и спорной системой расчетов, характеризующий уровень приспособленности города к потребностям горожан и степень удовлетворенности горожан своей жизнью. Примечательно, что Нью-Йорк не только не лидировал, но и не входил в десятку ни одного из рейтингов «городов для жизни» за последнее время. Российские города в них не упоминаются вовсе.

Вернемся к Москве, которую ни «городом для жизни», ни «городом возможностей» пока назвать нельзя. Во время подготовки этой статьи у нас на «Стрелке» проходил круглый стол, посвященный проблемам трансформации городской среды. В нем участвовали топ-менеджеры таких «больших проектов», как строительство иннограда в Сколково, возведение олимпийских объектов в Сочи и мастерплан реконструкции Эрмитажа, а также ведущие специалисты по урбанистике. Им был задан вопрос, что конкретно должно измениться в общественном пространстве российского мегаполиса, чтобы лично они почувствовали себя в нем немного комфортнее.

Оказалось, что профессионалам, искушенным в теории и практике крупных урбанистических проектов, «для счастья» не хватает довольно простых вещей: «чтобы в городе было более тихо, спокойно, чтобы какие-то его фрагменты были больше соотнесены с целостным обликом города, без этой кричащей люминесцентной подсветки и многослойного шума», «чтоб было поменьше машин и более упорядоченное движение, чтобы на тротуарах не парковались», чтобы решена была проблема accessibility в широком смысле слова, поскольку «мешают эти заборы, отсутствие удобных проходов, социальные барьеры и психологические отражения этих физических ограничений». Им не хватает, как и многим из нас, «какого-то хитрого приспособления, чтобы перестать опасаться людей и легче вступать с ними в контакт», «более дружелюбной коммуникации, приветливых лиц, интересного общения», «безопасности, комфорта, более предсказуемой реакции людей друг на друга, более открытых отношений, чтобы не было ощущения, что все вокруг живут с мыслью «все плохо, могло бы быть хуже, но как-то живем».

В международных рейтингах глобальных городов нет параметров, которые отражали бы остроту этих базовых для Москвы и москвичей проблем. Рейтинги составлены людьми, живущими в иной реальности, с другим образом желательного будущего. Они не улавливают (и не должны улавливать) особенностей нашей городской среды, наслоения времён и концепций городского развития, сделавших Москву похожей на серый шум. На фоне нашей повседневной реальности такие понятия, как устойчивое развитие, рост цифровой экономики, рынок инноваций, свобода самовыражения и другие ингредиенты «города возможностей», кажутся неуместными и навязанными или, как минимум, преждевременными. Сами же рейтинги, когда на них ссылаются у нас, кажутся набором более или менее хитроумно организованных чисел, которые фиксируют, чего у нас нет. И упускают из вида, что у нас есть и чего у нас нет, но хотелось бы.

Об авторах

архитектуры

дизайна «Стрелка»

Институт медиа