Почему мужчины так много работают | Большие Идеи

・ Управление персоналом
Статья, опубликованная в журнале «Гарвард Бизнес Ревью Россия»

Почему мужчины так
много работают

Сколько матерей в Америке работают больше пятидесяти часов в неделю? Попробуйте угадать. Последнее время я спрашивала об этом множество самых разных людей. Большинство догадок было в районе пятидесяти процентов.

Автор: Джоан С.Вилльямс

читайте также

«Задача МФТИ — стать брендовым университетом мирового уровня»

Анна Натитник

Время сервисов

Павлов Сергей

В ожидании катастрофы: чему специалисты по ЧС могут научиться у бизнеса

Андреа Джекман,  Марио Берувидес

Экосистемы как новое электричество

Сколько матерей в Америке работают больше пятидесяти часов в неделю? Попробуйте угадать. Последнее время я спрашивала об этом множество самых разных людей. Большинство догадок было в районе пятидесяти процентов.

На самом деле – девять процентов.

Девять процентов трудящихся мам уделяют работе более пятидесяти часов в неделю в самый продуктивный для развития карьеры период – от двадцати пяти до сорока четырех лет. Если мы сократим выборку, оставив лишь матерей с высшим образованием, то показатели возрастут лишь незначительно, до почти четырнадцати процентов (13,9). Статистика взята из данных Американского бюро переписи населения за 2011-ый год.

Проблема «долгих рабочих часов», так проницательно проанализированная Робином Эли и Ирэн Падавиц, - это ключевая причина того, почему процент женщин на руководящих должностях застыл на отметке «четырнадцать» и практически не меняется на протяжении последних десяти лет. Мы не можем ожидать прогресса там, где быстрый карьерный рост, ведущий к руководящим позициям, требует посвящать работе такое количества времени, которое не может себе позволить большинство матерей, - что, логически, означает большинство женщин. Недавнее исследование Джони Херша из юридической школы Вандербилт, показывает, что матери, вступающие на путь быстрого карьерного роста – выпускницы элитных университетов – с гораздо меньшей вероятностью будут работать полный день, чем матери с менее престижными дипломами. Только 45,3% матерей, закончивших лучшие университеты, и только 34,8% имеющих степень магистра бизнес-администрирования – работают полный рабочий день. Большинство остальных, впрочем, тоже не только домохозяйки: помимо родительских забот они, как правило, подрабатывают часть времени или выполняют общественную работу. Но нет оснований сомневаться в том, что это малооплачиваемый труд, который весьма редко (если вообще такое бывает) ведет к позициям власти.

Несмотря на очевидную важность проблемы долгих рабочих часов, прогресс пока достигнут весьма ограниченный, хотя мы нередко слышим победоносные возгласы о том, как все в этой области замечательно.

«В наше время гибкость означает не частичную занятость, - недавно объяснил мне глава отдела кадров одной крупной организации. – Люди хотят иметь возможность работать в любое время и в любом месте». Это правда, если предположить, что все работники - двадцатилетнего с небольшим возраста, и все мужчины женаты на домохозяйках. Кадровик другой крупной компании спросил, когда я описала ему проблему долгих рабочих часов: «Вы имеете в виду, как нам сделать так, чтобы женщины больше работали?».

Мы не можем сделать так, чтобы матери больше работали. Мы пытались и терпели неудачи, на протяжении последних сорока лет. Поведение матерей невозможно изменить по одной простой причине: если они работают 55 часов в неделю, они должны уходить из дома, скажем, в 8:30 утра и возвращаться в 8:30 вечера, с учетом среднего количество времени на дорогу туда и обратно, и так пять дней в неделю. И тут у мам есть одна маленькая загвоздка: они хотят видеть своих детей не только спящими. С каждым годом, все больше отцов тоже этого хочет.

И все же, после сорока лет активных усилий, перспективы выглядят достаточно уныло. Недавние события подтверждают это. В конце 2012-го года, Банк Америки (Bank of America) объявил, что готовится введение очередных ограничений на программу удаленной работы, якобы для того, чтобы увеличить эффективность. Генеральный директор торговой сети Best Buy Хьюберт Джоли свернул в компании программу под названием «Рабочее окружение, ориентированное только на результаты» (ROWE), когда сотрудники корпорации оценивались исключительно (вот это да!) по результатам работы, а не по тому, где именно и сколько времени они работали. Ну и, конечно, Марисса Майер прекратила удаленную работу для работников компании Yahoo! (Почему мы все слышали только о последнем случае? Потому что к женщинам-руководителям больше внимания и выше требования, вот почему.)

Почему же программы, допускающие гибкость рабочего режима, так трудно реализовывать? Хорошо известно, что для бизнеса подобные программы очень выгодны. Прекращение программы ROWE особенно удручает, учитывая те революционные результаты, которых добились Эрин Келли, Филлис Моэн и их коллеги: уменьшилась текучка кадров, работники стали меньше отвлекаться от работы и проводить меньше времени, выполняя работу, имеющую невысокую ценность для компании. Помимо этого, люди стали больше ощущать принадлежность к компании и вовлеченность в ее жизнь.

Но дело здесь отнюдь не в деньгах. Речь идет о человечности и морали.

Для представителей верхнего слоя среднего класса, замечает социолог Мишель Ламон, амбиции и строгая рабочая этика "вдвойне священны... как признаки моральной и социально-экономической чистоты". Для мужчин, занимающих элитные должности, работа вращается вокруг некоего подобия жертвенной схемы, когда профессионалы высокого уровня должны «демонстрировать свою преданность, делая работу главным фокусом своей жизни» и «показывать, что они посвящают себя исключительно работе, не размениваясь на обязательства семейной жизни», по словам другого социолога, Мэри Блэр-Лой. Этот идеал уходит своими корнями в трудовую этику протестантизма XVII века, когда работа считалась «призванием» для служения Богу и обществу. Эти религиозные коннотации с тех пор давно исчезли... хотя разве исчезли?

Блэр-Лой проводит параллель между выражениями банкиров, которые они используют для описания своей работы – «абсолютная эйфория» или «полностью поглощен(а)» - и ставшим уже классическим описанием религиозной церемонии австралийских аборигенов Эмиля Дюргейма. «Я поклонялась моему ментору», - сказала одна женщина. Работа становится абсолютным, всепоглощающим опытом. «Отпуск это такая неприятность, потому что приходится отрываться от работы», - посетовал один банкир в интервью, данном Блэр-Лой. «Я помню, как меня раздражал День Благодарения. Черт побери, я должен перестать работать, чтобы съесть индейку? Я не пошел на похороны моего любимого дяди, потому что на этот день в моем банке был назначен слишком важный вклад».

Жертвенная преданность работе соединяет моральную чистоту и элитный статус. Когда-то давно, когда я была приглашенным профессором в Гарвардской юридической школе, я называла это культом напряженного щегольства. Как члены элиты дают друг другу понять, какие они важные персоны? «Я зарываюсь» - это социально приемлемый способ сказать «Я важный». Пятьдесят лет назад признаком элитарности у американцев считалось обилие свободного времени: вспомните, как банки работали с девяти до трех. В наши дни элита – журналист Кристия Фриланд называет их «работающими богачами» - похваляется своими супер-загруженными графиками.

Преданность работе – это не только знак «класса» - способ обозначить классовый статус, - это еще и своеобразная демонстрация того, что вы «настоящий мужик». Долгие рабочие часы воспринимаются как признак «героизма», замечает Синтия Фукс Эпстайн, один из авторов исследования юристов, проведенного в 1999-ом году. Мариэнн Купер, в рамках своего исследования инженеров Кремниевой Долины, наблюдала, как долгие рабочие часы превращают бумажную волокиту или упражнения с компьютерной клавиатурой в тест на мужественность и физическую выносливость. «Недосыпание становится своего рода культурой мачизма», - сказал ей отец одного из объектов ее исследования. Купер заключает, что «успешное исполнение мужественной роли подразумевает необходимость демонстрировать свою усталость на грани истощения, и на физическом, и на вербальном уровне, для того, чтобы подчеркнуть глубину своей преданности делу, выносливости и отваги».

Связь между долгими рабочими часами и мужественностью, моральной стойкостью и элитным статусом, кажется, уже «зацементирована» как истина современными нормами трудовой среды. Если сторонники подхода «работа-семья» полагают, что им удастся развенчать эту «истину» документально доказанными преимуществами времени, проведенного с семьей, для бизнеса, - то они горько ошибаются. Освещение в прессе решения, принятого Мариссой Майер об упразднении программ удаленной работы, дает нам представление о том, как даже самые неоспоримые доказательства могут затеряться, как карты в колоде.

Комментаторы в средствах массовой информации подтверждали, что удаленная работа положительно влияет на продуктивность, и тому есть неопровержимые свидетельства, - но потом они внезапно изменили к этому свое отношение, как будто продуктивность оказалась всего лишь мелким и глупым вопросом третьестепенной важности. Их доводы были такого рода: «Хорошо, хорошо, может быть, удаленная работа и повышает продуктивность, но она негативно сказывается на инновациях». Допустим, что это так. Но после того, как вы выскажете за ланчем свои великие идеи, вам будет нужно время и спокойствие, чтобы их проработать, - а для этого удаленная работа идеальна. Однако, об этом никто не упоминает.

Так что мы там, где мы есть. Если организации серьезно относятся к тому, что необходимо продвигать женщин, им придется задуматься о проблеме рабочих часов – это единственный способ увеличить процент присутствия женщин на лидерских позициях и, таким образом, приблизиться к равновесию. Но мы никогда не решим проблему рабочих часов, если не будем вести открытый разговор о том, что за ней стоит, и почему она так важна.

Дело не в продуктивности. Дело не в инновациях. Дело в личностной идентификации. Если вы живете такой жизнью, где отпуск считается досадной неприятностью, где вы пропускаете похороны любимого дядюшки и детство собственных детей, если вы существуете в культуре, которая приравнивает мужество и героизм к долгим рабочим часам, - то потребуется немало усилий, чтобы убедить вас в том, что позволять своей работе сожрать себя , в конце концов, не было так уж необходимо.